А вот сокровенное знание говорит о происхождении Грааля совсем другие вещи. Когда Камень Безупречный (Lapis Exilis) с короны Архангела Люцифера упал с неба, Михаил, архангел солнца, во главе ангельского войска напал на отступника и сопровождавшие его легионы восставших духов. В битве архангел выбил огненным мечом сверкающий зеленый камень из короны своего врага, и смарагд упал через все небесные кольца в мрак неизмеримой бездны. Вот из этого лучистого камня Люцифера и была сделана чаша, из которой, по поверью, пил Христос на Тайной Вечере.

Святая Чаша символизирует иррациональный мир и телесную природу человека, потому что они являются вместилищем сущности высших миров. Такова мистерия искупительной крови, которая, нисходя в условия смерти, одолевает последнего врага, одушевляя все сущности своим собственным бессмертием, – считают эзотерики. Для христиан, чья вера делает особый упор на элемент любви, Грааль олицетворяет сердце, в котором постоянно происходит водоворот вечной жизни. Поиск символической Чаши есть также и поиск собственного «Я», обретение которого знаменует завершение Великой Работы алхимиков, сопровождающееся созданием философского камня.

Грааль может быть открыт только теми, кто поднял себя над чувственным существованием. Некоторые писатели усматривали сходство между легендой о Граале и историями о мученичестве Солнечных Богов, чья кровь, стекая с неба на землю, была собрана в чашу материи и освобождалась оттуда ритуалами посвящения.

3.Происхождение слова

Даже происхождение слова «грааль» смутно. По одной из версий оно идет от латинского gradale, зафиксированного в IX в., когда некий Бернгард фон Верден писал германскому императору Лотару II о «великолепном gradale из Александрии» как о блюде или чаше. Латинское слово могло происходить от греческого krater, обозначавшего плоскую чашу с двумя ручками, хотя, существовал и другой похожий предмет сервировки, уже у римлян, называвшийся garalis – сосуд для хранения рыбного соуса, изготавливавшегося из анчоусов, одного из основных ингредиентов, необходимых в кухне римлян. Гарум был дорог, а гаралисы делали из стекла, у этих сосудов были ножки и ручки. 
Другая традиция выводит слово grail из слова cratis, обозначавшего плетеную корзину, которая с течением времени стала обозначать блюдо. В любом случае, слово вошло в европейские языки из Каталонии, язык которой близок к наречию юга Франции, к району Труа, из которого происходил автор первого романа о Чаше, Кретьен де Труа (1180-1230 гг.). Именно в каталонских завещаниях и счетах фигурировали gradals – блюда или чаши. 
Есть еще французское слово gradale – сборник церковных гимнов и псалмов, то есть, словом graal могли называть книгу, использующуюся в церковной службе, и вот в одном наборе звуков мы получаем схождение пищи телесной и духовной. Рыбные мотивы в связи с этим предметом сервировки тоже кажутся неслучайными – рыба была символом Христа и христианства, ибо апостолы были рыбаками как фактически, так и иносказательно – улавливали души, как рыбаки рыбу.


Дэн Браун, автор нашумевшего бестселлера «Код Да Винчи» распропагандировал прочтение слова Грааль как «Sang real», почерпнув это толкование у троицы авторов книги «Святой крови, Священного Грааля». По их версии Грааль означает «королевскую кровь», со всеми вытекающими из этой лингвистической причуды фантазиями о линии наследования от Христа по крови, якобы, воплотившейся в европейской королевской династии Меровингов.
 

4.Вечный поиск

Изучая историю Грааля, мы вплотную сталкиваемся с таким чисто европейским понятием, как «квест» (quest). По-русски квест – это поиск. Но не просто поиск как разыскание, а поиск возвышенный, поиск, которому посвящается вся жизнь, поиск-предназначение. Артуровские рыцари, из мира которых к нам пришли сказания о Граале, жили ради этого поиска, хотя справедливости ради надо заметить, что целью квеста могло быть что угодно – от служения даме сердца и борьбы с врагом или соперником до погони за «зверем квеста» – полукрокодилом-полудраконом. Освобождение заколдованного города от чар, извлечение меча из камня и наковальни, победа над злобным великаном, – все это достойные рыцарские квесты, отражения которых мы так хорошо знаем по приключениям Дон-Кихота, Рыцаря Печального образа, кидавшегося, за неимением реальных драконов и соперников, на мельницы и мирные стада. Но это все так – разминка. Все колодцы сластолюбия, все турниры, злобные чары феи Морганы, даже войны, – детские игрушки перед лицом квеста за Священным Граалем. И все же, если это была простая вещественная реликвия, чего было бы париться? Все-таки, Чаша – это не Гроб Господень, во имя освобождения которого затевались крестовые походы. Тогда что же? В чем твой квест, рыцарь?

5.Легенды: тамплиеры

Тамплиеры, рыцари Храма, попали в историю Грааля с легкой руки французского автора Рене Генона, в 1925 г. написавшего книгу с нескромным названием «Царь мира». Генон определил тамплиеров в хранителей Чаши, что с исторической точки зрения выглядит слегка притянутым за уши. Храмовники были практичным военным орденом, духовность их упиралась в кодекс, который более пристал рыцарской организации, а не мистической секте, да и не интересовались они высокими божественными вопросами. Средневековые источники не подтверждают их связей с Граалем, зато в этот квест их успешно тащат шотландские масоны. В речи к братьям-масонам, произнесенной в Париже в 1737 г., Эндрю Майкл Рэмсей впервые, но раз и навсегда, поставил знак равенства между рыцарскими орденами, связанные с крестовыми походами, и масонами. Он объяснил, почему тамплиерам была необходима навороченная символика, составленная из элементов античной эмблематики: по особым знакам члены ордена должны были отличать друг друга в среде еретиков, язычников и сарацин. Рэмсей же привязал масонство к наследию Рыцарей Св. Иоанна (госпитальеров). Где госпитальеры, там и храмовники, и вот уже немецкий критик Готфрид Лессинг приписывает тамплиерам обладание секретным знанием, его идеи подхватывает стоявший у истоков европейского романтизма немецкий писатель Фридрих Шлегель (1772-1829), тамплиеров плотно опутывают подозрениями в заговорах, пышным цветом расцветает конспирология. 

Получается, что тамплиеров разогнали в 1307 г. за дело, и гроссмейстер ордена Жак де Молэ взошел на костер, успев проклясть французских королей до четырнадцатого колена, не потому, что светским правителям были интересны денежки богатых рыцарей, а потому что тамплиеры, в частности, поклонялись Бафомету – темному божеству, изображавшемуся в форме козла. И вот, эта самая козлиная голова с рогами обнаруживается в сокровищницах тамплиеров в форме... плоской вазы на ножке, с двумя круглыми рогообразными ручками. В форме кратера. В форме Грааля.
 

6.Легенды: катары

Катары, или альбигойцы, адепты гностического учения, широко распространенного в Западной Европе с середины Х в., домом своим считали Лангедок на юге Франции. Имя их происходит от греческого catharos – чистые. Вообще, ассоциировать катаров с Граалем так же странно, как и тамплиеров, ибо Чаша символизирует именно те аспекты христианства, которые катары отвергали. Для катаров Христос не был центральной фигурой культа, он был всего лишь посланником, передаточным звеном, они не верили ни в распятие, ни в воскресение. Но ведь священная сущность Грааля без распятия и воскресения – ничто! И все же, если учесть, что артуровский цикл возник на юге Франции, что замок, в котором содержался Грааль Кретьена де Труа, Мунсальвеш находился в Пиренеях, как и основная твердыня альбигойцев – Монсегюр, мыслей о катарах не избежать. Якобы, альбигойцы-то и придумали рыцарскую литературу как жанр, чтобы под маской рассказов о подвигах во имя куртуазной любви спокойно распространять свои доктрины. Ведь куртуазная любовь была формой любви платонической, то есть отражала убеждение катаров в первичности чистой любви как таковой, в отличие от обременяющих ее религиозных формальностей. И тут мы неожиданно находим много совпадений: Круглый стол состоял из идеальных рыцарей, что отлично соотносится. Рыцарь допускался к служению королю только после серии испытаний, которые наводят на мысль о поступательных масонских ритуалах, но и они, в свою очередь, являются продолжением практик таинственного общества, связанного с идеологией катаров, носящего название «La Massenie du Saint-Graal». Это общество задалось целью обрести сосуд истины, которых вобрал в себя драгоценную кровь Спасителя, другими словами – вернуть христианскую церковь обратно к временам апостолов, к тщательному соблюдению предписаний Евангелий. Вот и получается, что для катаров объектом преклонения является прекрасная дама – церковь, а ревнивый муж, частая тема в поэзии трубадуров, – это церковнослужители, авторитету которых альбигойцы как раз и противились. Так что, по этой теории все рыцарство с его куртуазией выдумали альбигойцы – с чистыми символическими целями. 

Катарам с их представлениями о христианстве долго было не продержаться, и в 1244 г. Монсегюр пал под напором специального альбигойского крестового похода, организованного после убийства в 1208 г. папского легата Пьера де Кастельно. И вот, во время истребления жителей Безье, настоятель монастыря в Сито аббат Арнольд, якобы, произносит историческую фразу: «Убивайте всех; Бог отличит своих от чужих». Как любым инакомыслящим, хранящим особую устную и письменную эзотерическую традицию, катарам было что прятать. Сдавая одну твердыню за другой, поднимаясь все выше в горы Лангедока, редея рядами и спасая то женщин и детей, то старцев, они что-то унесли с собой. Что же это было? Знание? Тексты? Грааль?
 

7.Легенды: Гластонбери, Корбеник, Авалон

А может, Грааль находится и вовсе на Британских островах. По крайней мере, сэр Томас Мэлори (ок. 1405-1471 гг.), солдат времен войны Алой и Белой Розы, рыцарь и узник, написал самый известный роман-компиляцию о Круглом Столе – «Смерть Артура». И хотя из всех приключений, которые встречаются на пути героев Артурова двора в Камелоте, Грааль интересует полнокровного вояку-Мэлори чуть ли не меньше всего, читая книгу, мы узнаем, что Чаша была принесена на Остров самим Св. Иосифом Аримафейским, собравшим в нее кровь Христа во время распятия. Последним представителем рода Иосифа был непорочный Галахад (незаконный сын Ланселота), которому одному только и суждено обрести Чашу, хранящуюся в замке-твердыне Грааля – Корбенике. 
Грааль у Мэлори способен одновременно исцелить больного или раненого, он не дается в руки и не показывается грешному и недостойному. Истоки британского Грааля лежат в кельтских мифах, которые рассматривали идею Чаши и образ Короля-Рыбака даже раньше европейских рыцарских романов. Слух человека, тонко настроенного на то, чтобы услышать звон рыцарских мечей даже сквозь бормотание телевизора, услаждается такими словами, как Гластонбери, Камелот и Авалон. 
Сохранившиеся до нашего времени руины аббатства в Гластонбери – предположительное место успокоения короля Артура и его возлюбленной королевы Гвиневеры, изменившей ему с величайшим рыцарем артуровских легенд – Ланселотом, – еще одно возможное по легенде место, где находится Грааль. К XII в. монахи в Гластонбери решили, что тело Иосифа тоже похоронено в монастыре, а английские короли неоднократно призывали искать святые мощи именно там. Как бы то ни было, имя Артура значится на одном из надгробных крестов в аббатстве, а сами монахи обозначили свою обитель как «остров Авалон», выбив эти слова на кресте, предположительно венчающем останки короля Артура, обнаруженные в 1191 г. Легенды Круглого стола спутаны, как стебли травы над британскими озерами, полными дев, вручающим правителям мечи, и островов, дарующих рыцарям посмертное успокоение. Так, мудрый волшебник Мерлин, который покинул своего воспитанника-Артура задолго до гибели последнего, по одной из версий, отправил его, мертвого, в последний путь к острову яблок Авалон на лодке, в сопровождении двух фей – Морганы и Нимюэ. И видится мне, что рядом с королем лежал его священный меч Экскалибур, а в руках его была Чаша.

8.Волшебные чаши в других мифах. Кельты.

Если обратиться к кельтским мифам, то волшебная чаша присутствует и в них и, предположительно, их образ мог повлиять на сложение идеи Грааля. В них есть ведьмин расколотый волшебный котел Керидвен. Хранится он в некоем замке, куда попасть могут только совершенные люди с чистыми помыслами. А прочим он не виден. Место это именуется Аннун:
«Аннун — это одновременно и изначальная мировая Бездна, место, где смерть сильнее жизни и где всё существующее порождено смертью, но где рождается всё живое, и Иной Мир, где обретаются боги и где проходит Дорога на чудесный остров западных морей — Аваллон…»

В тех же кельтских преданиях есть и другой миф, связанный с камнем Граалем. Это был особый камень, который умел кричать. Криком он признавал истинного короля и был установлен в столице Ирландии Таре.
 

9.Две найденные чаши: Генуя и Валенсия

«Братина – это такая деревянная плошка. Нищая, простая, как Господь. Она, может, на виду у всех, а ее не видят, потому что всю жизнь ищут что-то там с позументом».
Умберто Эко, «Баудолино»

Говорят, что в 1204 г., во времена четвертого Крестового похода, при разграблении Константинополя, блюдо с Тайной Вечери было похищено из храма при императорском дворце Буколеон и прислано из Византии в Труа тогдашним его епископом Гарнье де Тренелем. В 1610 г. оно еще было там, но после Французской революции исчезло. Однако два сосуда, украшавшие, по поверью, Вечерю, считаются дожившими до наших дней. Один находится в церкви Св. Лоренцо в Генуе, а второй – в храме в Валенсии. Генуэзская чаша известна под именем Il sacro catino– это емкость, традиционно высеченная из «изумруда», которая, на самом деле, являет собой шестиугольное египетское блюдо изумрудного стекла, около сорока сантиметров в длину. Этот Грааль прислали в Париж, после того как Наполеон завоевал Италию; когда же после поражения императора сосуд вернули на место, он сломался, что и подтвердило, что был он из стекла, а не из изумруда. Происхождение вещи точно не документировано, Вильям Тирский писал ок. 1170 г., что он был трофеем Первого крестового похода, и изъяли его из мечети в Палестине. По версии испанской хроники, сосуд обнаружили в Альмерии в Андалусии, когда король Альфонсо VII с помощью генуэзцев отбил город у мавров в 1147 г., и среди трофеев находилась «ваза, высеченная из изумруда, формой напоминавшая большую чашу». В конце XIII в. Жакопо да Ворагине, автор «Золотой легенды», составляет хронику Генуи и упоминает в ней описываемый сосуд, ссылаясь на то, что Христос и его ученики ели во время Тайной Вечери из золотого или изумрудного блюда. В соответствии же с некоторыми английскими преданиями, во время погребения Христа, Никодим собрал кровь Спасителя в некий изумрудный сосуд, и этот сосуд называется в этой английской книге Sangraal. Культовая ценность, приписываемая Sacro Catino, скорее всего, идет от его материальной ценности, которую приписывали изумруду.

Гораздо больше известна широкой публике священая чаша в Валенсийском кафедральном соборе – El Santo Caliz. Эта чаша вполне может быть настоящим ближневосточным артефактом греко-римского периода, хотя точно датировать простую агатовую чашу, какой является santo caliz, весьма трудно. Оклад ее был выполнен в Средние века, в стиле испанского ювелирного искусства XIV в., а ножкой служит перевернутая чаша из халцедона. На чаше есть арабская гравировка, об истинном значении которой ведутся споры. Проследить историю этой чаши тоже довольно сложно. До Валенсии она хранилась в монастыре в Каталонии, когда ее подарили королю Мартину I Арагонскому в ответ на подаренный им золотой сосуд. К концу столетия чаше уже придумали легенду, в соответствии с которой Св. Петр привез ее в Рим, а около 256 г. Папа Сикст II, предположительно, подарил ее Св. Лаврентию, который отвез ее в свой родной городок. В этой истории нет ни слова об Иосифе Аримафейском, ни ассоциаций со Святой кровью, – это совершенно иная традиция. Несмотря на то, что в испаноговорящих областях существует слово grail, именно эту чашу называют caliz.
 

10.С чем мы остаемся

ХХ век окончательно машет рукой на поиск Грааля-вещи и вносит в этот квест свою, слегка упрощенную, умрачненную и безысходную философию. Клод Дебюсси выносит страшный приговор искателям Чаши: «На пути к Граалю рыцари мертвы». Поиск перестает быть возвышенным, он становится отражением темных сторон человеческой натуры. Даже Жан Кокто, довольно оптимистично переделывавший античную мифологию в своих кинотрактовках, сникает, когда берется за тему Грааля в пьесе «Рыцари Круглого Стола», (1937 г.), погружая рыцарей и самого короля Артура в нездоровый морок, в результате которого они не живы и не мертвы, а всего лишь снятся спящему замку. 

Галахад: Артур, видишь ли ты его?
Король (в экстазе): Я вижу его.
Галахад: Какую он имеет форму?
Король: У него нет формы... я не могу описать ее.
Бландин (в экстазе): Я вижу его.
Галахад: Какого он цвета?
Бландин: Всех цветов... Его невозможно нарисовать!.. О!
Галахад: Сеграмор, Гавейн, вы видите его?
Гавейн и Сеграмор (вместе): Я вижу его.
Галахад: Чем он пахнет? Где он?
Гавейн: Он пахнет елеем.
Сеграмор: Он сияет... он нигде... он везде... он движется, как пожелает...

Кокто очень четко передал в этой сцене непередаваемость и необретаемость Грааля. Даже когда, казалось бы, его можно увидеть и обонять, его нельзя вместить и осознать.



Самый первый автор, который упоминает Чашу в рыцарском романе, Кретьен да Труа, поселивший идею квеста в воображении европейцев, вешает весь свой сюжет на один-единственный вопрос: «Для чего существует Грааль?» И не дает ответа. 

Да так ли важно, что такое Грааль в материальном выражении? Так ли важно, где он? Важно ли то, что многие нехудшие из рыцарей и мыслителей погибли в попытках понять его, достичь его, очиститься по пути к нему, сохранить разум, находясь в его присутствии, вместить его? Нет. Если бы Грааля не было, его стоило бы выдумать. И бесконечно – искать.